Коммунистический Интернационал, его роспуск и международная борьба коммунистов сегодня

Международная комиссия КО

80 лет назад, 15 мая 1943 года, в разгар Второй мировой войны и вскоре после решающей победы Красной Армии под Сталинградом неожиданно для общественности был объявлен и чуть позже осуществлён роспуск Коммунистического Интернационала (сокращенно Коминтерна). Общая международная организация коммунистов, созданная под руководством Ленина и в течение 24 лет организовывавшая, поддерживавшая и координировавшая борьбу мирового коммунистического движения, прекратила свое существование. Равноценная замена ей больше никогда не создавалась.

Что такое Коминтерн? Почему он был основан? Как произошел его роспуск и как мы оцениваем этот опыт сегодня?

Эти вопросы и то, какое отношение они имеют к нашей борьбе как коммунистов в современном мире, будут рассмотрены ниже.

Истоки Интернационала

Вопрос об интернациональной организации революционного рабочего движения встал

с самого начала, так как рабочее движение уже в начале своего существования было международным. Союз коммунистов, основанный в этой форме в 1847 году Марксом и Энгельсом, рассматривал себя как международное объединение. В него входили революционеры из многих европейских стран и США. «Манифест Коммунистической партии», опубликованный в 1848 году как манифест Союза, завершался знаменитым призывом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

В 1864 году в Лондоне была основана Международная ассоциация рабочих, которая позже будет называться Первым Интернационалом. Устав этой первой в мире организации социалистического рабочего движения гласил: «Принимая во внимание, что […] освобождение рабочего класса есть не местная и не национальная задача, а социальная, охватывающая все страны, в которых существует современное общество, и решение которой зависит от практического и теоретического сотрудничества наиболее передовых стран; что движение рабочего класса в наиболее промышленно развитых странах Европы, которое обновляется теперь, пробуждая новые надежды, в то же время дает торжественное предупреждение о возврате к старым заблуждениям и призывает к немедленной консолидации движений, которые еще непоследовательны; именно по этим причинам былаоснована Международная ассоциация трудящихся».¹

Сам Маркс вскоре заявил: «Прошлый опыт показал, как пренебрежение узами братства, которые должны связывать рабочих разных стран и побуждать их твердо стоять вместе во всей их борьбе за освобождение, всегда наказывается коллективным срывом их бессвязных попыток. Именно это сознание подтолкнуло рабочих разных стран […] к созданию Международной ассоциации». ²

В Парижской коммуне, первой пролетарской революции в истории, в 1871 году также приняли участие иностранцы, такие как венгр Лео Франкель, русская революционерка Анна Жаклар (Корвин-Круковская) и польские социалисты Валерий Врублевский и Ярослав Домбровский.

С самого начала Первому Интернационалу пришлось бороться с влиянием анархизма. Анархистский теоретик Михаил Бакунин выступал против централизованной организации рабочего класса и цели захвата власти пролетариатом, пропагандируемой Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. Анархизм не мог предложить рабочему движению никакой реальной перспективы, его единственным эффектом в Интернационале было парализовать его окопной войной и, в конечном счете, разделить его. Анархизм смог сыграть центральную роль в этой ранней фазе рабочего движения, потому что, за исключением нескольких недель Парижской коммуны, международный рабочий класс не имел опыта собственной государственной власти. Необходимость создания социалистического государства и централизованной и дисциплинированной революционной партии еще не проникла в сознание широких слоев движения. Более того, научный социализм, разработанный Марксом и Энгельсом, был относительно недавним движением, и влияние различных течений утопического, раннебуржуазного и докапиталистического социализма все еще было сильным в слоях рабочего класса. Борьба между коммунистической и анархистской секциями движения в конечном итоге привела к провалу Первого Интернационала.

В 1889 году Второй Интернационал вышел из Первого Интернационала в Париже, чтобы продолжить дело своего предшественника. И во II Интернационале революционная марксистская линия долгое время сосуществовала с различными оппортунистическими позициями, объективно работавшими на то, чтобы поставить рабочее движение в зависимость от буржуазной политики. Конъюнктурные, реформистские тенденции существовали и во II Интернационале долгое время, но в 1914 году, в начале империалистической Первой мировой войны, они вспыхнули открыто. Взаимные заверения рабочих партий в том, что в случае войны между капиталистическими державами они не допустят, чтобы рабочих вели на бойню друг против друга, уже ничего не стоили. Почти все партии Второго якобы «социалистического» Интернационала встали на сторону собственного правящего класса, оправдали войну и видели смертельными врагами уже не капиталистов собственных стран, а рабочих, крестьян и простых людей по ту сторону фронта. Так же поступила и СДПГ, бывшая социалистическая партия в Германии, которая теперь выродилась в поддержку кайзера Вильгельма и его рейхсканцлера фон Бетмана Гольвега. Предательство социал-демократией своих прежних принципов и миллионов рабочих в ее окружении было оправдано прежде всего построением ужасного сценария агрессивного русского деспотизма, от которого нужно было защищать немецкое население. И наоборот, врагом оппортунистов в странах Антанты был прусский милитаризм, от которого приходилось защищать свою свободу. Буржуазное течение в социал-демократии нашло в каждой стране соответствующую пропаганду, чтобы узаконить свое подчинение «своему» правящему классу.

С другой стороны, революционное течение во II Интернационале, которое было представлено на международном уровне прежде всего русскими большевиками, а в Германии — Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом, Францем Мерингом и другими, не смогло заявить о себе в конфликте. Рабочий класс был отправлен в мировую войну без организации, которая могла бы представлять его интересы.

Вся Европа стала полем битвы, и миллионы трупов были нагромождены до того, как в 1917 году народ России первым восстал против убийства и сверг царское правительство, а затем, когда новое буржуазно-демократическое правительство продолжило войну, полностью смёл капиталистическое классовое господство и установил первую социалистическую государственную власть под руководством большевистской партии. Социалистическая Октябрьская революция и опыт предательства социал-демократических рабочих партий, которые к тому времени уже давно стали партиями капиталистического строя, заставили сделать радикальный шаг: всюду старые рабочие партии раскололись на крыло, поддерживающее систему, которое теперь называлось социал-демократией, и революционное крыло, которое обычно перегруппировывалось под названием коммунистической партии. В некоторых странах, где рабочее движение еще не было так развито, коммунистические партии возникли непосредственно под влиянием Октябрьской революции, без предварительной совместной организации с социал-демократией. Возникновение коммунистического движения и его разрыв с реформизмом социал-демократии явилось решающим поворотным пунктом в истории рабочего движения. Уже имевшееся у Маркса и Энгельса понимание того, что против оппортунизма как формы буржуазной политики внутри рабочего движения необходимо бороться, теперь нашло свое выражение в самостоятельной организации революционного рабочего класса. Однако зарождающееся мировое коммунистическое движение теперь требовало новой организационной формы для такой борьбы на международном уровне.

Основание и первые конгрессы Коммунистического Интернационала

И этой формой был III Интернационал, Коммунистический Интернационал, основанный в Москве в марте 1919 года по инициативе Ленина. На учредительном конгрессе Коминтерна по-прежнему присутствовали в основном небольшие революционные группы, помимо большевиков из России, ещё была актуальна Коммунистическая партия Германии. Коминтерн провозгласил в своих вновь принятых директивах:

«Рождается новая эра! Эпоха разложения капитализма, его внутреннего разложения. Эпоха коммунистической революции пролетариата».

Она ставила перед собой цель завоевания власти рабочим классом, установления и защиты Советской власти как политической формы власти рабочего класса, экспроприации капитала, обобществления и централизации производства, поддержки народов колоний в их борьбе против империалистических колониальных держав ³.

Коммунистический Интернационал, в отличие от I и II Интернационала, централистская организация с единым руководящим центром — Исполнительным комитетом Коммунистического Интернационала (ИККИ). ИККИ имел кворум между Всемирными конгрессами Коминтерна. Отдельные партии рассматривали себя уже не как самостоятельно действующие организации, а как секции Коминтерна, в результате чего решения всемирной организации становились для них обязательными. За этим стояло мнение о том, что международная борьба против капитализма и его представителей также потребует международной стратегии и общего подхода всех коммунистов. Эта организационная структура была принята в 1920 году на Втором Всемирном конгрессе вместе с Уставом Коммунистического Интернационала. Второй Всемирный конгресс также выдвинул 21 условие приёма в Коминтерн, в частности построение партии в соответствии с демократическим централизмом и связанное с этим подчинение всякой агитации и пропаганды штабу, обязательный характер решений Коммунистического Интернационала, создание нелегального партийного аппарата для подготовки революции и полный разрыв с социал-демократией или борьба с ней ⁴.

Создание Коминтерна в сочетании с социалистическим строительством в Советском Союзе позволило в течение нескольких лет создать сильные боевые партии с тысячами, иногда десятками и сотнями тысяч членов из небольших коммунистических групп, которые часто основывались всего несколькими десятками рабочих лидеров. Взрывной рост коммунистического движения был обусловлен революционной ситуацией и массовыми настроениями после Первой мировой, но он был бы невозможен без Коминтерна, который разрабатывал общий стратегический подход и активно поддерживал партии централизованной подготовкой их кадров и деньгами. Особое внимание уделялось также строительству коммунистических партий в Азии, для чего в 1920 г. был проведен Конгресс народов Востока с делегатами из многочисленных стран Восточной Европы и Азии, а в 1922 г. — Съезд коммунистических и революционных организаций Дальнего Востока с коммунистами из Китая, Японии, Кореи, Монголии и Индонезии. Это заложило основу для того, чтобы коммунистическое движение в Восточной Азии стало решающим вызовом империализму после Второй мировой войны.

Большевизация — переход от организационных принципов старой социал-демократии к принципам коммунистической партии

На V Всемирном конгрессе в 1924 году были приняты «Тезисы о большевизации коммунистических партий». Под большевизацией Коминтерн понимал проведение ленинской линии, особенно по содержательным и стратегическим, а также организационным вопросам: «Большевизация есть умение применить общие принципы ленинизма к данной конкретной ситуации в той или иной стране. Большевизация, кроме того, есть умение ухватиться за то главное «звено цепи», по которому можно проследить всю «цепь» ⁵. Это означало способностькоммунистической партии выявлять центральные вопросы в каждой конкретной обстановке для того, чтобы привлечь трудящиеся массы к социализму и получить решающий перевес в революционной ситуации для свержения буржуазии.

Чтобы развить эти навыки, коммунистические партии должны были, прежде всего, принять большевистскую форму организации: «Главной и основной формой организации каждой большевистской партии является производственная партийная ячейка. Старый принцип организации, заимствованный от социал-демократии, когда партия строится на основе избирательных округов, применительно к парламентским выборам, неприемлем для коммунистов. Подлинная большевистская партия невозможна, если организация в основе своей не покоится на фабрично-заводских ячейках. Рядом с фабрично-заводскими партячейками и работой в таких организациях, как профсоюзы, фабзавкомы, кооперативы и пр., можно и должно прибегнуть к созданию целого ряда вспомогательных беспартийных организаций: квартиронанимателей, безработных, бывших участников войны и т. п. (с коммунистическими ячейками в них). Большевизация требует того, чтобы наши партии пользовались всяким случаем сделать организационную сеть рабочих возможно более густой и разнообразной. Следует пользоваться каждой большой злобой дня, чтобы вызвать к жизни ту или другую вспомогательную малооформленную «свободную» организацию, если она только будет жизненна» ⁶. Более того, чтобы действительно стать борющимисяпартиями, коммунистические партии должны были бы создать кадровый аппарат: « Одна из важнейших задач каждой компартии должна заключаться в том, чтобы самым внимательным образом отбирать руководящие кадры из числа передовых рабочих, выдвигающихся своей энергией, знанием, умелостью, преданностью партии. Коммунистические кадры рабочих-организаторов должны воспитываться в той мысли, что они занимаются подготовкой революции не «между прочим», что они целиком отдаются революционной борьбе и полностью находятся в распоряжении партии»⁷.

Усилия по развитию и укреплению национальных секций Коминтерна в соответствии с этими критериями определили работу последующих лет. Тем не менее, большевизация, как выяснилось позже, не могла быть завершена полностью, и многие коммунистические партии сохранили многочисленные структурные черты старой социал-демократии ⁸. Однако само существование Коминтерна сыграло здесь решающую роль: поскольку многие коммунистические партии развились из социал-демократии и поэтому еще не соответствовали структуре и функционированию подлинно революционной организации, обязательные решения Интернационала были важной предпосылкой для того, чтобы проект большевизации вообще был серьезно рассмотрен.

Одна из задач Международной организации коммунистов состоит в том, чтобы поднять каждую из своих национальных секций, т. е. каждую коммунистическую партию, на самый высокий уровень, которого достигло международное движение, чтобы максимально усовершенствовать его как теоретически, так и практически. Это необходимо, потому что капиталистическая контрреволюция также учится на своем международном опыте и постоянно обновляет и совершенствует свои инструменты.

Революционная программа Коминтерна 1928 года

Четыре года спустя за решением о большевизации последовал второй кульминационный момент в развитии мирового коммунистического движения на революционной основе: новая программа Коминтерна. В ней была конкретно изложена и разработана мировая стратегия коммунистического движения в борьбе против империализма. Программа определила две основные революционные силы, а именно рабочий класс капиталистических стран и угнетённые народы в колониях, которые ведут свою борьбу под руководством международного рабочего класса. Таким образом Коминтерн предполагал, что капитализм еще не развит в колониях, и поэтому можно было говорить о рабочем классе очень ограниченно. Низкий уровень развития капитализма в этих странах был также основанием для отнесения их к угнетённым.

Программа предполагала, что мировая капиталистическая система в целом приближается к своему краху и, следовательно, к мировой пролетарской революции, которая положит начало переходу к социалистическому обществу. Программа широко касалась сил контрреволюции, делающих всё для сохранения капиталистического строя. Политическими представителями правящего класса капиталистов были названы фашизм, как главная контрреволюционная сила, и социал-демократия. Подробно излагалось, как социал-демократия в союзе с военными участвовала в кровавом подавлении революций в различных странах и поддерживала реакционные диктатуры против рабочего класса в Польше и Болгарии. Проводилось различие между правым и якобы «левым» крылом социал-демократии. Правое крыло было открыто контрреволюционным и находилось в прямом контакте с буржуазией, в то время как «левое» использовало пацифистские, а иногда и революционные фразы, но в конечном итоге также было направлено против революции. Поскольку «левая» социал-демократия вводит массы в заблуждение своими лозунгами, но действует против рабочего класса, особенно в критических ситуациях, она, в конечном счете, является самой опасной частью социал-демократии. «Главная функция социал-демократии в настоящее время состоит в том, чтобы нарушить существенное боевое единство пролетариата в его борьбе против империализма. Раскалывая и разрушая единый фронт пролетарской борьбы против капитала, социал-демократия служит опорой империализма в рабочем классе»⁹. Хотя в ретроспективе можно задаться вопросом, правильно ли было объявлять социал-демократию «опорой» империализма, в то время как во многих странах правящий класс все больше полагался на фашизм для обеспечения своей власти, оценка социал-демократии в программе Коминтерна 1928 года была по существу правильной ¹⁰ . На основе опыта предыдущих лет и многочисленных примеров, когда социал-демократия выступала опорой капиталистов и врагом рабочего класса, коммунисты разработали верный анализ, согласно которому с социал-демократическими партиями и лидерами следует бороться как с политическими противниками, что они не являются союзниками коммунистов и, конечно, не могут пройти «часть пути вместе» с коммунистами, как считали многие коммунистические партии последующих десятилетий. Необходимо подчеркнуть, что коммунисты никогда не уклонялись от завоевания социал-демократических масс рабочего класса классовой борьбой и что борьба против социал-демократических руководств служила именно этой цели, чтобы выковать самое прочное единство коммунистических рабочих с социал-демократическими коллегами.

Другая главная опора контрреволюции виделась в фашистском движении.«Фашистская система — это система прямой диктатуры, идеологически сформированная «национальной идеей» и представлением «профессий» (в действительности как представительство различных групп правящего класса). Это система, которая поддается особой форме социальной демагогии (антисемитизм, случайные нападки на ростовщический капитал, жесты нетерпения по отношению к парламентскому «болтуну»), чтобы эксплуатировать недовольство мелкой буржуазии, интеллигенции и других слоев общества […]. Главная цель фашизма — уничтожение революционного рабочего авангарда, т.е. коммунистических слоев пролетариата и их кадрового состава. […] Во времена острого кризиса буржуазии фашизм прибегает к антикапиталистическим фразам, но, утвердившись во главе государства, выбрасывает за борт свою антикапиталистическую болтовню и выставляет себя террористической диктатурой крупного бизнеса» ¹¹.

Фашизм также был правильно охарактеризован Коминтерном как террористическая диктатура, в основном крупного бизнеса, направленная против рабочего движения и использующая для этого социальную демагогию. Эта оценка особенно интересна в отличие от более позднего знаменитого определения фашизма Георгия Димитрова 1935 года (см. ниже).

В то время как программа Коминтерна в какой-то момент говорит, что социал-демократия также проявляет «фашистские тенденции» (что, по меньшей мере, вводило в заблуждение, поскольку в действительности социал-демократия в большинстве стран готовила почву для фашизма, а не тяготела к самому фашизму), термин «социал-фашизм» нигде не встречается в тексте программы. Более поздние отчёты, объявляющие «тезис о социал-фашизме», предполагаемое отождествление социал-демократии и фашизма, основным содержанием ориентации Коминтерна, представляют собой вопиющую фальсификацию фактов. Следует также подчеркнуть, что неологизм «социал-фашизм» и в некоторых случаях связанные с ним нападки на социал-демократических рабочих были ошибкой, но эта ошибка была тактической, а не стратегической. Ибо, согласно теории опор империализма, коммунисты всегда должны были направлять свой главный удар против силы, которая в каждый данный момент времени была основной опорой капиталистического господства. Ошибка коммунистических партий состояла не в том, что их борьба была прежде всего направлена против социал-демократии, а в том, что они сделали это в то время, когда большинство правящего класса в Германии и других странах уже давно начало полагаться на фашизм как на главную опору своего удержания власти.

Центральное место в характере программы занимает также то, что в ней зафиксированы основные этапы перехода к социализму: экспроприация всех крупных предприятий, железных дорог и инфраструктуры, служб связи и земли, установление рабочего контроля в промышленности, планирование производства в соответствии с потребностями общества, образование колхозов в деревне и т. д. Интернационал ясно давал понять, что законы социалистического строительства объективны и одинаковы для всех стран. Он занял четкую позицию против оппортунизма, согласно которому характеристики социализма зависят от национальных особенностей разных стран.

Тем не менее, в зависимости от капиталистического уровня развития страны предполагался ход и характер революции: только в высокоразвитых капиталистических странах, таких как США, Германия или Великобритания, на повестке дня стоял прямой переход к диктатуре пролетариата. В странах со средним уровнем развития (Испания, Португалия, Польша, Венгрия, балканские страны) возможен быстрый переход от буржуазно-демократической революции к социалистической или сразу социалистическая революция, выполняющая и задачи буржуазной. С другой стороны, в колониальных (например, Индия) и полуколониальных странах (например, Китай, Персия), а также в «зависимых» странах (в качестве примера приводятся Аргентина и Бразилия) необходимо бороться против феодальной и докапиталистической форм эксплуатации, систематически развивать аграрную революцию и в то же время бороться за национальную независимость от иностранного империализма. Переход к социализму возможен только через ряд промежуточных этапов буржуазно-революционного характера. Наконец, в еще более отсталых странах, т. е. особенно в некоторых частях Африки, где пережитки родоплеменного общества охватывали значительную часть населения, которая, следовательно, не жила наёмным трудом и не получала заработную плату, где почти не было национальной буржуазии и империализм оккупировал страны в военном отношении, национальная борьба за независимость была центральной задачей. Однако и здесь национальные восстания могли бы открыть путь к прямому развитию к социализму и пропуску капиталистической стадии ¹².

Хотя принципиально верно, что стратегия коммунистов зависит от того, сложились ли уже капиталистические отношения в стране или нет, формулировки программы имеют проблематичную двусмысленность: группируя колониальные и полуколониальные страны, такие как Китай и Индия, в одну категорию с «зависимыми», но политически независимыми государствами, такими как Бразилия и Аргентина, игнорировался тот факт, что преодоление колониального господства привело к качественному изменению ситуации. Это недооценило капиталистическое развитие в суверенных государствах Латинской Америки и оставило открытой дверь для политики поддержки «национальной» буржуазии против иностранных капиталистов. Коминтерн недостаточно осознавал, что поддержка буржуазии в менее развитых капиталистических странах только укрепит ее в мировой империалистической системе и никоим образом не приведет к ослаблению самого империализма.

Вопрос о стратегии в менее развитых странах также был спорным в Коминтерне в то время и привел к десятилетию жарких дискуссий, которые заслуживают глубокого анализа и к которым мы намерены вернуться в будущем. Коммунистический Интернационал с самого начала порвал с оппортунизмом организаций II Интернационала, поддерживавших колониальную политику собственных государств, хотя руководству Коминтерна приходилось постоянно стремиться к полному преодолению шовинистической культуры, всё ещё присутствовавшей во многих коммунистических партиях колониальных держав. Национально-освободительные движения рассматривались как опора мировой революции, и это оправдывало союз не только с крестьянскими движениями, но и по крайней мере с частью буржуазии этих стран. В то же время организационную и идеологическую автономию коммунистов нужно было защищать и, кроме того, нельзя было недооценивать индустриализацию колониальных стран и разделение их обществ на антагонистические классы. Их капиталистическое развитие, например через вывоз капитала, было предсказуемым результатом самой империалистической системы, которую нельзя было рассматривать в одностороннем порядке как тормоз производительных сил в менее развитых странах. Решения VI конгресса в значительной степени поставили под сомнение эти аспекты и были подвергнуты критике некоторыми важными секциями Коминтерна. Показательным, например, было решение Коммунистической партии Великобритании их не поддерживать, поскольку «тезисы основывают свой анализ на картине превращения колоний в аграрную глубинку или придатки метрополии. Хотя это было частично верно для объективных условий классического периода капитализма, это неверно для империалистического периода». В своей критике компартия Великобритании утверждала, что Коминтерн недооценил «конечную контрреволюционную роль буржуазии в нынешнюю эпоху»¹³.

Чуть позже, в 1931 году, генеральный секретарь Коммунистической партии Эквадора Рикардо Паредес аналогичным образом критиковал программу Коммунистического Интернационала за недооценку капиталистического развития в этих странах. Он выделил группу стран Латинской Америки, «где власть империализма не преобладает. Это связано либо с политической силой этих стран (Аргентина, Бразилия), либо со слабым экономическим проникновением империализма (Эквадор). Из-за этого отсутствия господства империализма развитие капитализма идет быстрее, чем в колониях, что ведет к усилению пролетариата и национальной буржуазии и, следовательно, к большему обострению классовой борьбы между капиталом и трудом»¹⁴.

Несмотря на эту слабость в вопросе стратегии в слаборазвитых капиталистических странах, программа 1928 года была в целом вехой в развитии революционной стратегии мирового коммунистического движения. Если сегодня эту программу часто демонизируют как «сектантскую» и «радикально левую», то следует отметить, что такая критика не имеет под собой никаких оснований в вопросе по существу правильной разработки стратегии, особенно для развитых капиталистических стран.

Разворот на VII Всемирном конгрессе в 1935 году

Ошибочная оценка VI Всемирного конгресса и программы 1928 г. как «левосектантских» по существу является следствием решений последнего Всемирного конгресса Коминтерна, собравшегося в 1935 г. и в некоторых отношениях задавшего курс на противоположную ориентацию.

На VII Всемирном конгрессе генеральный секретарь Коминтерна Георгий Димитров произнес свою знаменитую речь о борьбе рабочего класса против фашизма. Ситуация в мире заметно изменилась: германский фашизм больше не был просто одним из политических врагов среди других, с которыми приходилось бороться немецким коммунистам; он находился у власти с начала 1933 года, за очень короткое время разгромил организованное немецкое рабочее движение, особенно коммунистическую партию, и вынудил перейти на нелегальную работу. Германский фашизм теперь должен был всё больше восприниматься Советским Союзом как экзистенциальная угроза. Япония, которая после Кореи аннексировала и Маньчжурию (в 1931г.), и Италия, массово перевооружавшаяся и через несколько месяцев начавшая свою колониальную войну в Эфиопии, также действовали все более агрессивно. Если в прежние годы военная угроза Советскому Союзу, как правило, исходила, например, от Великобритании, то уже нельзя было игнорировать тот факт, что фашистские державы оси, т.е. союза Берлина, Рима и Токио, стали главной угрозой для СССР и мирового коммунистического движения.

В этой ситуации Димитров призывал к переориентации борьбы коммунистов против растущего фашизма и к изменению политики Коминтерна в этом контексте: теперь также нужно было стремиться к союзу с буржуазными нефашистскими партиями. Следует стремиться к сотрудничеству с социал-демократическими партиями в рамках единого фронта, и «не нападать ни на лица, ни на организации, ни на партии, выступающие за единый фронт рабочего класса против классового врага»¹⁵. «Классовый враг» означал только фашизм, и отношение социал-демократии к единому фронту, а не к господству капитала вообще, стало решающим критерием того, должны ли коммунисты бороться против неё или нет.

Но Димитров в своей речи пошел дальше: «Интересы классовой борьбы

пролетариата и успех пролетарской революции делают императивно необходимым,

чтобы в каждой стране была единая партия пролетариата»¹⁶. Хотя это требовало

независимости от буржуазии и революционной ориентации этой партии, не было

объяснено, должна ли идеологическая основа этой партии быть марксизмом-

ленинизмом или чем-то другим. Не было выяснено и того, как можно было бы

внезапно привлечь на свою сторону социал-демократию, которая всего несколько лет

назад справедливо оценивалась как решительно контрреволюционная

антисоциалистическая сила. Вместо коммунистической молодежной работы теперь должны были существовать широкие «антифашистские» молодежные объединения, а в США даже коммунистам специально предлагалась «антифашистская» и несоциалистическая массовая партия¹⁷. Решения о большевизации коммунистических партий 1924 года и программа 1928 года, в которых говорилось о независимости революционной партии и ее передовая роль в борьбе против оппортунизма и социал-демократии, были, таким образом, неявно поставлены под сомнение.

Участие коммунистов в правительстве в рамках «Единого пролетарского фронта» (т. е. вместе с социал-демократией) или «Антифашистского народного фронта» (т. е. с

социал-демократией и другими буржуазными партиями) объявлялось теперь

необходимым при известных условиях. Такие правительства могли бы перерасти в «переходную форму» к социализму. Правда, Димитров заявил, что это ни в коем случае нельзя понимать как «демократическую промежуточную стадию» между буржуазным и пролетарским правлением или как мирный переход к социализму. Оглядываясь назад, можно сказать, что надежда на то, что участие коммунистов в управлении на основе буржуазного государства может оказаться переходной формой социалистической революции, нигде не оправдалась. Нигде не было никаких признаков того, что буржуазные партии могут проявить готовность встать на путь социализма. Лозунги «правительства единства» или «народного фронта» могли лишь подогреть иллюзии в отношении социал-демократии и буржуазного государства.

Новая ориентация Коминтерна понималась скорее как корректировка тактики, а не как введение новой стратегии. Программа и стратегия 1928 года не были отменены, поэтому продолжали действовать формально. Тем не менее, фокус политической борьбы коммунистов теперь был совершенно иным, и не было ясно, что новые решения были лишь временным тактическим маневром перед лицом фашистской угрозы. Это позволило сохранить основные ориентиры политики Народного фронта даже после Второй мировой войны и военного поражения фашизма ¹⁸. То, что отказ от участия в правительстве, за исключением редких исключительных случаев, должен быть принципиальным вопросом для коммунистической партии, как и позиция фундаментального фронта против социал-демократии, больше не считалось само собой разумеющимся. Решающее различие заключалось не в том, как часто критиковали троцкисты, выступают ли коммунисты за народный фронт (союз с социал-демократической и другими буржуазными партиями) или только за единый фронт, т.е. союз с социал-демократическими партиями. Ведь и социал-демократия по своему классовому характеру была и остается партией буржуазии, защищающей капиталистическую эксплуатацию. Принципиальное различие в стратегии заключалось в

том, совместим ли этот единый фронт с рабочими буржуазного мировоззрения (социал-демократического, религиозного и т. д.) «снизу», т.е. без руководства своих партий и против него, или же коммунисты вступают в сотрудничество с буржуазной политикой, т.е. в конечном счете с буржуазией.

Новая ориентация Коминтерна также основывалась на изменившемся понимании самого фашизма. Знаменитое определение Димитровым фашизма у власти как «открытой, террористической диктатуры наиболее реакционных, шовинистических, империалистических элементов финансового капитала» резко отличалось от прежнего

понимания фашизма как диктатуры монополий в целом. Разделение буржуазии на фашистскую и якобы «антифашистскую» теперь делало возможной и политику сотрудничества с последней.

Коминтерн совершил ошибку, проигнорировав тот факт, что фашизм возник из законов капиталистического способа производства в целом и как форма правления должен опираться на всю буржуазию. Буржуазия как класс находится у власти и при буржуазной демократии, и при фашизме — с её диктатурой и должны бороться коммунисты.

В целом VII Всемирный конгресс стал поворотным пунктом в развитии Коминтерна. Коммунисты столкнулись с огромной проблемой поиска подходящего подхода перед лицом чрезвычайно опасных фашистских диктатур. В речи Димитрова, задавшей тон всему съезду, ясно видно стремление пойти на известные тактические уступки, чтобы вовлечь в борьбу с фашизмом как можно более широкие силы, при этом принципиально придерживаясь цели пролетарской революции. Снова и снова подтверждается необходимость революции, снова и снова ставятся условия для компромиссов с буржуазными силами, но эти условия в основном невыполнимы (например, общая борьба против наступления капитала или, в рамках партии единства пролетариата, даже общая борьба за диктатуру пролетариата), а потомуони неизбежно должны были вызвать дилемму — либо пойти на дальнейшие уступки буржуазной политике, либо отказаться от попыток создать союз.

Необходимо принять во внимание ситуацию, в которой оказалось коммунистическое движение в 1935 году: КПГ — одна из важнейших партий Коминтерна — была почти полностью уничтожена фашистами в течение очень короткого времени. Война против Германии и Японии напрямую угрожала бы существованию Советского Союза. Не реагировать на эти изменения было бы невозможно. Тем не менее, решения Всемирного конгресса в том виде, в котором они были приняты и обоснованы, только способствовали развитию ошибочных стратегических концепций.

Годы, последовавшие за VII Всемирным конгрессом

В последующие годы фашистская опасность продолжала неуклонно нарастать. Год спустя, с фашистским государственным переворотом военных, вИспании началась война республики против фашистов, которую республика проиграла, несмотря на массированную поддержку со стороны Советского Союза и Коминтерна. В Восточной Азии Вторая мировая война разразилась еще в 1937 году с японским вторжением в еще не оккупированный Китай, а в 1938-39 годах на советско-японской границе неоднократно происходили стычки между Красной армией и Императорской армией Японии. Тем временем, нацистская Германия аннексировала Австрию и Судеты, а затем подчинила себе остальную часть Чехии.

До 1939 года Советский Союз всеми силами пытался склонить Англию и Францию к системе коллективной безопасности, чтобы остановить агрессивную экспансию Германии. Но британское и французское правительства надеялись использовать немецких фашистов в качестве тарана против Советского Союза, для чего даже бросили Гитлеру своего союзника Чехословакию вместо того, чтобы принять советское предложение защищать Чехословакию вместе. Советский Союз следил за переговорами с высочайшим приоритетом и серьёзностью, в то время как французская и английская стороны вели их только для видимости, всячески затягивая и не пытаясь действительно заключить соглашение. Они, наконец, вынудили Советский Союз после многих лет тщетных усилий отказаться от своей тактики и заключить договор о ненападении с Германией, чтобы оттянуть войну с Германией, хотя бы на короткий срок.

Договор о ненападении, который сегодня именуется в антикоммунистической пропаганде «пактом Гитлера-Сталина» и интерпретируется при полном искажении фактов как «союз тоталитарных диктаторов», был почти неизбежной чрезвычайной мерой, которая дала Советскому Союзу дополнительные драгоценные месяцы для подготовки к войне. Тем не менее, коммунистические партии многих стран столкнулись с трудными проблемами в объяснении и оправдании новой внешней политики Советского Союза после многих лет подчеркивания необходимости объединения всех сил против фашизма. Однако необходимо подчеркнуть, что и после соглашения Коминтерн придерживался своей антифашистской политики. Например, из дневника Димитрова видно, что в 1940 году, после вторжения Германии в Югославию и Грецию, Коминтерн поручил местным компартиям организовать пропаганду против немецкой оккупации и вооруженное сопротивление. Французская коммунистическая партия также была поддержана в организации сопротивления немецкой оккупации ¹⁹. Иногда утверждается, что Советский Союз и коммунистические партии отказались от своей оппозиции фашизму после «пакта Гитлера-Сталина» и до вторжения Германии в Советский Союз в июне 1941 года, но это не соответствует фактам.

Таким образом, договор о ненападении был связан не только с поворотом в советской внешней политике, но и в политической линии Коминтерна. Лозунг Народного фронта был теперь отменен. Если раньше Коминтерн сотрудничал с буржуазными силами против фашизма, то сейчас он давал такую оценку: «Нынешняя война империалистическая и несправедливая. Буржуазия всех воюющих государств должна нести за него ответственность. Эта война не может быть поддержана рабочим классом этих стран, не говоря уже об их коммунистических партиях. […] Эта война коренным образом изменила ситуацию: деление капиталистических государств на фашистские и демократические больше не действует. Следовательно, необходимо менять тактику. Тактика Коммунистической партии воюющих стран состоит теперь в том, чтобы разоблачить ее империалистический характер, дать возможностьдепутатам-коммунистам проголосовать против военных кредитов и сказать массам, что война не принесет ничего, кроме лишений и страданий»²⁰.

В сущности новая ориентация содержала правильные оценки, а именно, что это была война между империалистическими странами и что буржуазия Франции и Великобритании сыграла большую роль в ее создании, прежде всего своей политикой умиротворения и фактической поддержкой фашистской Германии в борьбе против Испанской республики и в качестве тарана против Советского Союза. С другой стороны, опасность для мирового коммунизма, особенно со стороны фашистских держав Оси, казалась недооцененной, поэтому ориентацию Коминтерна можно было понимать так, будто для коммунистического движения не имело значения, какая сторона победит в войне.

22 июня 1941 года войска германского вермахта широким фронтом перешли границу с СССР. Договор о ненападении был нарушен Германией и началась Великая Отечественная война, самая кровопролитная часть Второй мировой войны в Европе, которая закончилась военным уничтожением фашизма. Перед Коминтерном стояла задача организации борьбы коммунистических партий против германской агрессии во всех воюющих странах. В оккупированных странах это означало продвижение организованного сопротивления оккупации. Почти везде коммунисты были самой активной, самой крупной и движущей силой антифашистского сопротивления. В Италии, Югославии, Франции, Греции, Албании, Польше, Китае, Корее, Индокитае и оккупированных частях Советского Союза были сформированы партизанские отряды под коммунистическим руководством, которым в последующие годы удалось заручиться массовой народной поддержкой и развязать эффективную войну против фашистских оккупантов, нанося им постоянные потери, связывая крупные контингенты войск и неоднократно нарушая их линии снабжения.. Коммунисты разных национальностей и континентов пошли на огромные жертвы и добились невообразимого, ведя борьбу с фашистами в тяжелейших условиях и глубочайшем подполье, чего в большинстве случаев не хотели или не могли сделать социал-демократы и другие буржуазные силы.

Решение о роспуске Коминтерна

Во время войны Коминтерн утратил свое значение на практике, так как многие коммунистические партии теперь должны были работать нелегально, сам Советский Союз был вовлечен в борьбу не на жизнь, а на смерть, и поэтому регулярные структуры Интернационала уже не функционировали как раньше. Но уже на VII Всемирном конгрессе произошел сдвиг в отношениях между всемирной организацией и ее национальными секциями. Уже тогда исполком Коминтерна писал в своем докладе, что речь идет о том, чтобы «помочь коммунистическим партиям использовать как свой собственный опыт, так и опыт международных коммунистических движений, избегая при этом механического переноса опыта одной страны на другую и замены конкретного марксистского анализа шаблонами и общими формулами»²¹. Кроме того, указывалось, что ИККИ «должен исходить из конкретных условий и особенностей каждой отдельной страны и, как правило, избегать прямого вмешательства во внутренние организационные дела коммунистических партий»²². Таким образом, Коминтерн уже до известной степени усвоил логику, согласно которой классовая борьба определяется, прежде всего, национальными условиями, потому коммунистические партии различных стран лучше знают, что делать. Уже VII Всемирный конгресс косвенно поставил под сомнение необходимость Интернационала. Решение о роспуске в 1943 году пришло не на ровном месте.

В буржуазных источниках принято преподносить это решение как уступку советского руководства западным союзникам с целью закрепления союза антигитлеровской коалиции в разгар Великой Отечественной войны. Это, безусловно, стало мотивом для роспуска, как показывает ответ Сталина московскому корреспонденту агентства «Рейтер» от 28 мая 1943 года: «Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию совместного наступления всех свободолюбивых наций на общего врага — гитлеровский фашизм. (…) она разоблачает ложь гитлеровцев о том, что «Москва» якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и «большевизировать» их. (…) Она облегчает работу патриотов свободолюбивых стран по объединению прогрессивных сил своих стран, независимо от их партийной принадлежности и религиозных убеждений, в единый национальный лагерь свободы в целях развития борьбы с фашизмом» ²³. При этом Сталин открыто заявлял, что на время общейборьбы с фашизмом не может быть и речи о продвижении революции в западных капиталистических странах.

Прежде всего, эта ориентация понятна в ситуации борьбы не на жизнь, а на смерть: поражение Красной Армии от рук нацистской Германии означало бы не только неизмеримые страдания, но и сильно бы отбросило мировой революционный процесс назад. Проблематичным, однако, было создание представления о существовании «свободолюбивого» лагеря, включающего не только Советский Союз, но и некоторые из самых могущественных империалистических государств, которые в прошлом сами совершали бесчисленные варварские преступления и геноциды, жестоко подавляли коммунистов и рабочее движение и т. д. Это открыло путь для последующей оппортунистической политики союза с буржуазными силами, даже когда линия фронта против капиталистических держав бывшей «антигитлеровской коалиции» (1946-47) была возобновлена.

Однако утверждение, что роспуск Коминтерна был уступкой капиталистическим союзникам, игнорирует тот факт, что с 1941 года в руководящих кругах Интернационала велись внутренние дискуссии о том, не устарела ли эта организация, — то есть в то время, когда Советский Союз еще не находился в состоянии войны, не говоря уже о союзе с США и Великобританией. Еще в апреле 1941 года Сталин провел переговоры с Димитровым и руководителями французской и итальянской компартий Торезом и Тольятти, в которых было единодушно заявлено, что компартии должны быть независимыми, иметь свои программы и не «коситься через плечо на Москву»²⁴. Ещё раньше, в ноябре 1940 года, Коммунистическая партия США вышла из состава Коминтерна по тактическим соображениям. Очевидно, что эти события были основаны не на тактических соображениях советской внешней политики, а на уже выработанной на VII Всемирном конгрессе идее о том, что общая организация коммунистов будет контрпродуктивной из-за различных национальных условий.

Поэтому решение о роспуске Коминтерна, сформулированное в постановлении Президиума ИККИ от 15 мая 1943 года, следовало воспринимать всерьез,: «Задолго до войны становилось все более очевидным, что с нарастающим осложнением как внутреннего, так и международного положения отдельных стран решение задач рабочего движения каждой отдельной страны силами какого-либо международного центра столкнется с непреодолимыми трудностями.Это различие в исторических путях развития отдельных стран мира, неодинаковый, даже противоречивый характер их общественного строя, отличия в уровне и темпах их социального и политического развития, наконец, разные степени сознательности и организованности трудящихся означает также, что перед рабочим классом отдельных стран стоят разные задачи. Весь ход событий за последнюю четверть века и опыт Коммунистического Интернационала убедительно показали, что выбранная I конгрессом Коммунистического Интернационала форма организации для объединения рабочих, отвечавшая требованиям начального периода возрождения рабочего движения, всё более устаревала по мере роста рабочего движения в отдельных странах и усложнения его задач и даже стала препятствием для дальнейшего укрепления национальных рабочих партий»²⁵.

Существенная связь с VII Всемирным конгрессом была очевидна в том, что подчеркивалось многообразие задач в различных странах и продолжалась пропаганда политики Народного фронта всех антифашистских сил в нефашистских странах.

Этот второй мотив решения о роспуске можно считать более важным, поскольку, в отличие от мотива «пойти на уступки Западу в войне», на него уже намекали с 1935 года, и с тех пор уже де-факто были предприняты шаги к роспуску Коминтерна (путем увеличения автономности компартий и выхода КП США). Это отражает фундаментальное переосмысление лидеров мирового коммунистического движения, которые видели всё меньшую необходимость в руководящем центре. Хотя роспуск Интернационала обсуждался в узком кругу руководителей, что в условиях мировой войны представлялось единственной возможностью, он отнюдь не навязывался коммунистическим партиям, а, наоборот, даже приветствовался многими из них. Официально все национальные секции согласились с решением о роспуске, ни одна не возражала против него. Многие коммунистические партии всё ещё оправдывали это много лет спустя ²⁶.

В качестве примера можно привести более позднее высказывание Пальмиро Тольятти о том, что «абсурдно полагать, что оно [коммунистическое движение, — Прим. ред.] могло бы осуществлять реальную руководящую деятельность из единого центра. Коммунистические партии должны были своими собственными усилиями стать политическим фактором в своей стране, а, значит, иметь возможность двигаться самостоятельно, в зависимости от хода событий, переломов, успехов и неудач. Таким образом, в определенном роде решения VII съезда уже подразумевали решение о роспуске 1943 года, когда открыто было заявлено, что прежняя централизованная форма организации уже не соответствует положению и состоянию движения»²⁷. Мао Цзэдун также приветствовал решение о роспуске ²⁸, а Чжоу Эньлай, как премьер-министр Китайской Народной Республики, позже заявил: «Необходимо было создать Коммунистический Интернационал, и также необходимо было его распустить»²⁹.

Как следует оценивать роспуск Коминтерна?

Нет никаких сомнений в том, что роспуск Коминтерна был разрушительной и важной ошибкой коммунистических лидеров того времени в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Это решение отрицало и игнорировало опыт революционного рабочего движения с 19 века, которое неоднократно демонстрировало необходимость совместной организации рабочего класса всех стран против общего врага. Существование Третьего Интернационала было одним из величайших достижений мирового коммунистического движения, от которого теперь отказались его же лидеры. Благодаря Интернационалу строительство коммунистических партий и классово-ориентированного профсоюзного движения не нужно было вести в каждой стране исключительно собственными усилиями; вместо этого коммунисты получали огромную и разнообразную поддержку. Мысль о том, что такая поддержка больше не будет нужна из-за возросшей силы компартий во многих странах, была фатальной ошибкой, потому что никогда не могло быть гарантии, что коммунистическому мировому движению не придется пробиваться через тяжелые кризисные времена, в которых всемирная организация будет жизненно важна. История коммунистических партий, например, характеризовалась внутренней борьбой до конца 1920-х годов, и потребовалось много времени, чтобы направление, представленное Эрнстом Тельманом, которое соответствовало линии Коминтерна, возобладало. Еще в начале 1930-х годов сам Коминтерн заявлял, что большевизация никогда не проводилась в достаточной степени, т.е. даже несмотря на существование Интернационала, его руководящие принципы не были полностью реализованы ³⁰. Убеждение в том, что коммунистические партии имеют достаточно опытные и стойкие кадры, была, очевидно, иллюзией.

В колониях и полуколониях Коминтерн внес важный вклад в победу в национально-освободительной борьбе угнетённых народов за союз с коммунистическим движением и в пропаганду борьбы за социализм в этих странах. Все это теперь отпало или должно было быть осуществлено другими, меньшими средствами, прежде всего через официальную дипломатию СССР как сильнейшего социалистического государства.

Однако, прекращение разработки совместных программ и стратегий открыло двери в первую очередь для оппортунизма. Отныне вносились всевозможные (как правило, правые) отклонения от революционной стратегии под видом «учета национальных особенностей». Общая борьба против этих отклонений на международном уровне и попытки исправить неправильные ориентации имели место лишь в ограниченной степени, по крайней мере, уже не как структурированный, коллективный дискуссионный процесс мирового коммунистического движения. Такие поправки теперь вносились только в отдельные коммунистические партии (например, в Коммунистическую партию Греции, генеральный секретарь которой Захариадис в 1949 году начал отвергать предыдущую стратегию промежуточных этапов ³¹) или в двусторонних обменах (например, в сталинской критике КПК и ее концепции «социализма с китайской спецификой»³²). Отсутствие руководящего центра и систематического коллективного анализа мирового коммунистического движения было особенно тяжелым, ведь последний Всемирный конгресс Коминтерна открыл двери правому оппортунизму, — двери, которые теперь не закрыть новым решением Коминтерна.

В результате решения VII Всемирного конгресса о народном фронте, которые Димитров фактически объявил тактическими изменениями, на самом деле оказались стратегическими, постоянными. Поскольку уже не было признанного, отведенного места для повторного обсуждения этих решений, их критической оценки и, при необходимости, пересмотра, в лучшем случае вносились выборочные и тактические корректировки. Таким образом, политика народного фронта стала неотъемлемой частью политической культуры мирового коммунистического движения, а ставить её под сомнение воспринималось как святотатство.

Когда мы сегодня судим о решении о роспуске Коминтерна, мы должны учитывать, что ретроспективное суждение всегда отличается от суждения с точки зрения современников. Товарищи, принимавшие решения в то время, неизбежно имели более ограниченный горизонт опыта и, прежде всего, у них не было преимущества в знании дальнейшего хода истории. Мы никогда не должны забывать, что, во-первых, Советский Союз и коммунистическое движение были вовлечены в чрезвычайно жестокую борьбу за выживание и в этой ситуации должны были хвататься за каждую соломинку, с которой они могли справиться. Во-вторых, сегодня мы можем видеть в ретроспективе, как те или иные действия имели долгосрочные последствия и каковы были непредвиденные негативные итоги. Поэтому речь идет не об осуждении нашего прошлого, об отказе от него или об отрицании революционного характера Коминтерна в последние годы его существования, а о том, чтобы назвать и проанализировать допущенные ошибки, чтобы по возможности исправить и избежать их в будущем.

Одной из таких ошибок был роспуск Коминтерна. Ведь это решение в конечном итоге не может быть оправдано. К 1943 году все западные союзники уже воевали с нацистской Германией, и военная ситуация изменилась в пользу Красной Армии после боёв за Москву и Сталинград. В последующие месяцы Красная Армия смогла нанести ещё одно тяжелое поражение вермахту в битве на Курской дуге. Если руководство Коминтерна и Советского Союза надеялось, что западные империалисты откажутся от своей принципиально враждебной позиции по отношению к Советскому Союзу и коммунистическому движению в обмен на роспуск Коминтерна, то это была опасная иллюзия. Сразу же после Второй мировой войны буржуазные силы повсеместно снова начали бороться с коммунистами, в некоторых странах также военным путем (Греция, Вьетнам, Корея, Малайя), и вооружились для борьбы с Советским Союзом. Ещё до окончания войны части американского государства строили планы сепаратного мира с нацистской Германией, которые были сорваны благодаря вмешательству советской разведки («Операция «Восход»). Ещё в 1945 году, сразу после окончания Второй мировой войны в Европе и в то время, когда война еще бушевала в Восточной Азии, британский генеральный штаб разработал конкретные планы агрессивной войны против Советского Союза, которые не были реализованы только благодаря силе Красной Армии, а не уступкам английским империалистам.

Прежде всего должен быть отвергнут аргумент о том, что различные условия борьбы были бы веским аргументом против совместной международной организации и разработки стратегии. Иметь общее стратегическое направление значит иметь общий подход к определению противника, цели и сил, на которые опираешься. Это не значит игнорировать национальные особенности или быть тактически негибким, чтобы на каждую конкретную ситуацию приходилось реагировать по одной и той же схеме, как неоднократно подчеркивал Коминтерн в своих решениях. Необходимость согласованной стратегической ориентации сегодня вытекает из того факта, что империализм, т.е. монополистический капитал, преобладал как господствующее общественное отношение во всем мире и поглотил все общественные отношения. Эта ступень развития не оставляет места ни для промежуточных стадий между капитализмом и социализмом, ни для национально-освободительной борьбы, оторванной от борьбы за социализм. И даже когда в 1920-х и 30-х годах всё ещё было по-другому, когда мир всё ещё характеризовался колониальной системой и большими полуколониальными территориями, Коминтерн был в состоянии учесть очень разные условия, условия борьбы и предстоящие задачи коммунистов в колониях, полуколониях, независимых странах, только начавших капиталистическое развитие, и развитых империалистических странах. Программа Коминтерна 1928 года, часто оклеветанная как «левосектантская», не предусматривала абсолютно одинакового подхода для всех стран, а основывалась на различных условиях, чтобы выработать политику, соответствующую ситуации.

Если обоснование решения о роспуске также предполагает, что Коминтерн – как и Международная ассоциация трудящихся – имел право на существование только в течение ограниченного времени, это тоже проблематично. Непонятно, почему необходимость международного объединения рабочего класса должна была в какой-то момент отпасть, ведь целью по-прежнему была мировая социалистическая революция. Кроме того, решение о роспуске не давало никаких указаний на то, как может выглядеть координация мирового коммунистического движения в будущем, и потребовалось несколько лет, прежде чем для этого был создан новый инструмент в виде Коммунистического информационного бюро.

Однако неправильное решение о роспуске Коминтерна не было «предательством мирового революционного дела» в угоду национальным интересам Советского Союза – как часто утверждают сегодня и не только троцкисты. Особенно противоречиво то, что эти же силы часто обвиняют Советский Союз в том, что он сделал Коминтерн послушным орудием своих государственных интересов. Однако, если бы это было так, то возникает вопрос, в какой степени отказ от этого инструмента отвечал «национальным интересам» Советского Союза.

На самом деле интересы Советского Союза и цель мировой революции были неразрывно связаны, потому что долгосрочное выживание Советского Союза, как неоднократно подчеркивал Сталин, могло быть обеспечено только дальнейшими социалистическими революциями. Отношения между этими двумя аспектами осложнялись главным образом подъемом фашизма, необходимостью борьбы с ним и отсрочки войны против Советского Союза. Это привело к некоторым тактическим компромиссам и поворотам, в которых цель защиты Советского Союза была поставлена выше непосредственных боевых целей коммунистических партий в капиталистических странах. Это тоже было понятно и правильно в принципе, поскольку разрушение Советского Союза означало бы всемирно-историческое поражение коммунистов всего мира, как показал опыт после 1990 года. Однако в отношениях между интересами Советского Союза и интересами мирового коммунистического движения было бы необходимо более решительно выдвинуть последнее на передний план, как только миновала неминуемая опасность разрушения Советского государства. Иными словами, благоприятную ситуацию для распространения революции, существовавшую в разные моменты в 1945 году и позже, следовало использовать более агрессивно.

С роспуском Коминтерна мировое коммунистическое движение вступило на полицентричный путь и дало оппортунизму большое пространство для маневра в каждой стране. Автономия коммунистических партий стала инструментом прикрытия любого оппортунистического уклона во имя невмешательства извне. В конце концов, все это было также во вред СССР, который был вынужден по разным поводам насильственно вмешаться, потому что в некоторых коммунистических партиях преобладали даже откровенно контрреволюционные течения (как в Венгрии в 1956 году и Чехословакии в 1968 году), которые, если бы им позволили это сделать, не только ликвидировали бы социализм в своих странах в короткие сроки, но также резко изменили бы баланс сил между империалистическим и социалистическим лагерями в пользу первых. Советскому Союзу пришлось вмешаться, чтобы защитить экзистенциальные интересы, и он заплатил за это высокую политическую цену – альтернативой было бы предотвращение возникновения подобных ситуаций в первую очередь путем совместной стратегии развития мирового коммунистического движения.

С захватом власти контрреволюционными силами в Советском Союзе в 1980-х годах интернациональная приверженность СССР также подошла к концу. Конец интернационализма означал и конец «вмешательства» в дела других государств: революционное правительство Афганистана было брошено в руки агрессивной контрреволюции моджахедов, вооруженных США, в то время как другие страны-союзники также были лишены щедрой экономической поддержки, которую они получали до сих пор, что ускорило победу контрреволюции в большинстве стран.

Коммунистическое информационное бюро (Коминформ)

В годы, последовавшие за роспуском Интернационала, отсутствие общей стратегии социалистической революции было болезненно заметным. Ряд коммунистических партий допустили на этом этапе серьезные ошибки, отложив борьбу за социализм на неопределенное будущее ³³ или присоединившись к так называемым правительствам «национального единства» — продолжению правительств Народного фронта ³³, фактически предоставив буржуазным партиям свободу для укрепления капиталистического господства.

Отсутствие координации между коммунистическими партиями все чаще воспринималось как недостаток в последующие годы, даже если ошибка роспуска Интернационала не была признана таковой. В сентябре 1947 года в польском городе Шклярска-Поремба было основано Коммунистическое информационное бюро (Коминформ), к которому, в отличие от Коминтерна, принадлежало лишь несколько избранных партий,помимо КПСС, —компартии стран Восточной Европы (Болгарии, ГДР, Югославии, Польши, Румынии, Чехословакии и Венгрии), а также французские и итальянские коммунисты. В постановлении об учреждении Коминформа говорилось, что «отсутствие связи между коммунистическими партиями, участвующими в настоящем заседании, является серьезным недостатком при нынешнем положении дел. Опыт показал, что такое отсутствие связи между коммунистическими партиями является неправильным и вредным»³⁴.

На совещании, прошедшем несколькими днями ранее, Андрей Жданов, ведущий советский политический деятель в создании Коминформа, произнес знаменитую речь: «Некоторые товарищи восприняли дело так, будто роспуск Коминтерна означал уничтожение всякой связи между братскими коммунистическими партиями. Опыт показал, что такое отделение коммунистических партий друг от друга неправильно, вредно и в корне противоестественно. Коммунистическое движение развивается в национальных рамках, но в то же время имеет общие задачи и интересы для партий разных стран. Вырисовывается довольно любопытная картина: социалисты, которые изо всех сил старались доказать, что Коминтерн якобы издавал московские директивы коммунистам всех стран, восстановили свой Интернационал, а коммунисты, опасаясь оклеветать своих врагов по поводу «руки Москвы», даже воздерживаются от собраний, не говоря уже о обсуждении вопросов, представляющих общий интерес»³⁵.

Возвращение к организованным обменам между коммунистическими партиями было, несомненно, шагом вперед. Однако заменить Коминтерн не удалось. Во-первых, Коминформ был сравнительно произвольным союзом, из которого было исключено большинство, в том числе некоторые очень важные коммунистические партии. И, во-вторых, он был явно организован не как централизованная организация с национальными секциями, а скорее как форум для обмена мнениями между независимыми партиями. Тем не менее, Коминформ был полезен в противодействии оппортунизму, господствовавшему в практике различных коммунистических партий после Второй мировой войны. Итальянская коммунистическая партия (ИКП), например, уже находилась в процессе эффективного отрыва от своей революционной цели и способа организации в качестве партии нового типа. Еще в апреле 1944 года Тольятти заявил: «Товарищи, я знаю, что сегодня перед итальянскими рабочими не стоит задача сделать то, что сделано в России… Мы предложим народу сделать Италию демократической республикой с конституцией, гарантирующей всем итальянцам все свободы, свободу мысли и слова; свобода печати, ассоциаций и собраний; свобода религии и вероисповедания; Свобода мелкой и средней собственности развиваться, не будучи раздавленной жадными и эгоистичными группами плутократии [!], то есть крупным монополистическим капиталом. (…) Наша партия должна коренным образом измениться, мы не можем быть уже мелким, ограниченным объединением пропагандистов общих идей коммунизма и марксизма, а должны быть большой, массовой партией, ближе к народу, ко всем слоям народа»³⁶. И снова появляетсяаргумент о «национальных особенностях»: «Международный опыт, который говорит нам, что при нынешних условиях классовой борьбы во всем мире рабочий класс и трудящиеся массы могут найти новые пути к социализму, отличные от тех, которые совершал, например, рабочий класс в Советском Союзе. Обращаю ваше внимание на замечательный пример: Югославия. (…) В каждой стране (…) марш к демократии и социализму принимает особые формы, в соответствии с традициями и национальными особенностями»³⁷.

На учредительной конференции Коминформа Жданов подверг критике КПИ и ФКП за инертность в революционной борьбе, за сотрудничество с буржуазией и готовность к компромиссу с католическими и социал-демократическими партиями^38. После этого югославская делегация, посоветовавшись со Ждановым, подробно остановилась на критике итальянских и французских товарищей. Их обвиняли в раболепии перед голлизмом и Ватиканом, иллюзиях в мирной парламентской борьбе, разоружении партизанских армий. Идея о том, что народная демократия может быть достигнута через участие коммунистов в буржуазном правительстве, была подвергнута критике, как и структура ФКП, которая была преобразована в широкую массовую партию, озабоченную только количественным ростом. Говорили о «тенденции к пересмотру марксизма-ленинизма, (…) уклоне в сторону оппортунизма парламентаризма во французской партии, итальянской партии, а также в других партиях»³⁹.

Год спустя, на второй конференции Коминформа в июне 1948 года, отношения с Коммунистической партией Югославии резко ухудшились, так как эта партия теперь также и в еще большей степени представляла правые оппортунистические позиции. Теперь КПЮ обвиняли во враждебном отношении к Советскому Союзу, в том, что она опиралась в своей политике в первую очередь на крестьянство, а не на рабочий класс, и в этом контексте терпимо относилась к развитию частной собственности, что она ставила под сомнение руководящую роль партии и фактически растворила ее в широком «народном фронте», что партия пренебрегла демократическим централизмом и превратилась в бюрократическую и авторитарную организацию⁴⁰. В результате Коммунистическая партия Югославии была исключена из Коминформа.

Однако этих важных вмешательств против наметившихся ревизионистских тенденций было недостаточно, и в стратегических идеях советского руководства в то время уже имелись проблемные аспекты. Например, в 1950 году на переговорах с генеральным секретарем Коммунистической партии Великобритании (КПВБ) Гарри Поллиттом Сталин подверг критике компромиссное отношение последнего к социал-демократии: «Английские коммунисты должны открыто заявить в программе своей партии, что лейбористы вовсе не социалисты, а на самом деле являются левым крылом Консервативной партии. Необходимо яснее сказать, что при лейбористском правительстве капиталисты чувствуют себя очень комфортно, и их прибыли продолжают расти, и что свидетельствует о том, что лейбористы никоим образом не строят социализма». Кроме того, английские коммунисты обошливопрос об антиколониальной борьбе. Однако, наряду с этой критикой, Сталин согласился с тактикой КПГБ в отношении парламентского пути к социализму. Если бы английских коммунистов обвинили в том, что они хотят установить советский строй в Великобритании, они должны были бы ответить: «что они не хотят ослаблять парламент, что Англия должна добиться социализма своим путем, причем не тем путем, по которому пошла Советская власть, а демократической республикой, возглавляемой не капиталистами, а представителями народной власти, т.е. коалицией рабочих, трудовой интеллигенции, низших слоев города и крестьян. Коммунисты должны заявить, что эта власть будет действовать через парламент»⁴¹. Такиепозиции, однако, не были новыми, особенно в отношении тактики британских коммунистов. Уже Ленин рекомендовал им в какой-то степени поддержать реформистских лидеров, чтобы победить консерваторов на выборах. «В интересах революции необходимо предоставить этим правителям определенную парламентскую поддержку», — говорил Ленин ⁴². Сталин и, конечно, Ленин, защищали революционную стратегию социализма в её основе. Однако они оба пошли на тактические уступки реформизму, которые в последующие годы не помогли в борьбе с оппортунизмом в коммунистическом движении. Таким образом, правооппортунистический поворот КПСС на XX съезде в 1956 г. мог показаться менее резким разрывом, чем он был на самом деле, потому что можно было ссылаться на тактические уступки, которые уже были сделаны в прошлом.

Сотрудничество в рамках Коминформа было недостаточным, но это было лучше, чем вообще ничего, или просто неформальные двусторонние контакты между коммунистическими партиями. Цель борьбы с оппортунизмом в мировом коммунистическом движении перестала разделяться советским руководством после смерти Сталина. После XX съезда КПСС (февраль 1956) КПСС приняла явно правооппортунистические идеи относительно стратегии (концепция мирного парламентского перехода к социализму), концепции социализма (концепция «общенародного государства» и более широкое применение закона стоимости при социализме) и внешней политики (мирное сосуществование с империализмом, понимаемое теперь как дружественные отношения с ним). Под руководством Хрущева КПСС распространила эти взгляды и в мировом коммунистическом движении. Вскоре после XX съезда партии, в апреле 1956 года, решением ЦК КПСС в одностороннем порядке был распущен Коминформ, и таким образом этот инструмент для объединения и координации коммунистического мирового движения также был ликвидирован.

С китайско-советским расколом (расколом мирового коммунистического движения на прокитайский и просоветский лагерь), позже дополненным расколом между Партией труда Албании и Коммунистической партией Китая, а также конфликтами между Югославией и Албанией, в последующие десятилетия возникли серьезные конфликты между коммунистическими партиями. Отсутствие общей организации, в которой можно было бы разрешить эти конфликты, и оппортунистические позиции, которые можно было найти по всем без исключения сторонам этих межпартийных конфликтовзначительно ухудшили ситуацию. Эти конфликты заслуживают дальнейшего изучения, как и вопрос о том, не увеличило ли отсутствие Коминтерна влияние основных компартий у власти над другими коммунистическими партиями.

Реорганизация мирового коммунистического движения с 1990-х годов

После того, как контрреволюция разрушила социализм в Советском Союзе и других странах Восточной Европы, мировое коммунистическое движение вступило в глубочайший кризис. Многочисленные коммунистические партии распались, фактически трансформировались в партии социал-демократической системы, потеряли большинство своих членов или погрузились в дезориентацию и дезорганизацию. Контрреволюция лишний раз доказала, насколько тесно было связано коммунистическое движение, даже не имея единой организации: почти все социалистические страны встретили свой конец одним махом, и во всех капиталистических странах мира коммунисты внезапно утратили влияние.

В этой ситуации Коммунистическая партия Греции взяла на себя инициативу в 1998 году организовать Международные встречи коммунистических и рабочих партий и создать совместное присутствие в Интернете, создав веб-сайт solidnet.org.

Международные встречи сыграли важную роль в воссоздании мирового коммунистического движения и политико-идеологическом развитии движения. Однако с самого начала в них были вовлечены партии с самой разной ориентацией – от откровенно буржуазно-капиталистических партий, таких как ФКП во Франции, «Партия коммунистического возрождения» (Rifondazione Comunista) в Италии или Коммунистическая партия Китая, до таких партий, как Коммунистическая партия Греции, которая стремилась к революционной переориентации мирового коммунистического движения. Эти различия углубились за два с половиной десятилетия, прошедших с тех пор.

В 2009 и 2013 годах, опять же в каждом случае по инициативе ККЕ, были основаны совместный издательский орган марксистско-ленинской части международного коммунистического движения «Международный коммунистический обзор» и, от европейских коммунистических партий, Инициатива коммунистических и рабочих партий. Обе инициативы были направлены на углубление объединения и обмена между коммунистическими партиями, придерживающимися марксизма-ленинизма. Некоторые партии, такие как Португальская коммунистическая партия (ПКП) и ГКП, не участвовали с самого начала, потому что они рассматривали более тесную координацию марксистских сил как «раскол» в движении, хотя инициатива и «Международный коммунистический обзор» никогда не состояли исключительно из антиревизионистских партий.

Оказалось, что политико-идеологическое развитие мирового коммунистического движения находится в постоянном движении, что часто ссылка на марксизм-ленинизм была пустой болтовней без глубокого понимания, и что минимальный консенсус по неприятии Европейского Союза служил исключению откровенно проимпериалистических «еврокоммунистических» партий, но ни в коем случае не был достаточным для объединения подлинно коммунистических сил.

Некоторые партии, которые первоначально внесли свой вклад в «Международный коммунистический обзор» и «Инициативу», в последующие годы выродились в правые оппортунистические партии, такие как Партия труда Бельгии, которая разработала реформистскую стратегию и де-факто приняла ЕС, или Российская коммунистическая рабочая партия и Венгерская рабочая партия, которые теперь явно поддерживают российский империализм. Крупные расколы произошли в Коммунистической партии Турции и Коммунистической партии народов Испании, в каждой из которых правооппортунистическое крыло откололось от партии, после чего в Испании антиревизионистская часть партии переименовала себя в Коммунистическую партию трудящихся Испании. Все эти процессы показали, что понимание империализма и стратегическая ориентация партии являются определяющими критериями ее характера. В контексте, который сегодня видит себя как коммунистическое мировое движение, с одной стороны, возникает революционное, ленинское течение, а с другой — различные оппортунистические течения, которые преимущественно ориентированы либо на западный империализм (особенно на ЕС, как в случае с так называемыми «еврокоммунистами»), либо на империалистический полюс во главе с Россией и Китаем. Политика партий, которые выступают на стороне России, Китая, Бразилии, Индии и т.д., буржуазия которых стремится укрепить позиции этих стран в мировой империалистической системе, в конечном счете не просто отличается от политики партий революционного полюса, а противостоит им.

Процесс разделения мирового движения на оппортунистическую и революционную, отделение зерна от плевел, а тем самым и разработка собственных форм организации революционных частей мирового коммунистического движения еще не завершены.

Что дальше? Нужен ли нам новый Коминтерн?

Поскольку причина существования Коминтерна, а именно господствующий в мире империализм и международная организация классового врага для поддержания своего господства, не только сохраняется сегодня, но и развернулась в гораздо большей степени, чем ранее, необходимость нового коммунистического интернационала очевидна.

Это, однако, не означает, что было бы немедленно возможно или правильно запустить этот Интернационал. На протяжении десятилетий теория «национальных особенностей» способствовала распространению оппортунизма и вводила в заблуждение многочисленные коммунистические партии мира: союзы с собственной буржуазией в рамках «антифашизма», «антиимпериализма», «национальной независимости», «социального прогресса» или других целей беспрекословно вступают в многие коммунистические партии. Идея о том, что движение к социализму возможно или необходимо путем, отличным от пролетарской революции, например, через «антимонополистическую демократию», «национально-демократические революции» и т.п., подразумевает неправильную реформистскую стратегию и приводит к катастрофическим политическим решениям. Подчинение коммунистических партий правовым рамкам, диктуемых буржуазным государством, делает революцию невозможной. Заигрывание с буржуазным национализмом в якобы «угнетенных странах» вплоть до могущественных империалистических государств, таких как Россия или Франция, препятствует развитию последовательной интернационалистской линии классовой борьбы.

Все эти проявления правого оппортунизма показывают, что в современном мировом коммунистическом движении сосуществуют не просто «разные подходы», которые автоматически вытекают из различий в условиях борьбы, а что это борьба между марксизмом-ленинизмом и различными вариациями оппортунизма и ревизионизма, которые необходимо победить, чтобы коммунистическое движение не было окончательно уничтожено.

Ликвидация Коминтерна сегодня имеет печальное последствие: некоторые коммунистические партии с серьезными оппортунистическими отклонениями отказываются обсуждать свою политику и осуждают публичную или даже непубличную критику как «вмешательство во внутренние дела». Это идет рука об руку с неоправданной и необоснованной полемикой против тех коммунистических партий, которые, такие как Коммунистическая партия Греции (КПГ) и Коммунистическая партия Мексики (КПМ), в последние десятилетия занимались критическим и продуктивным исследованием оппортунизма в своей собственной истории, тем самым обновляя и укрепляя себя и справедливо желая вести дискуссию на международном уровне. Недостойно коммунистической партии уклоняться от обсуждения своей политики и прикрываться принципом «невмешательства», когда на самом деле речь идет вовсе не о «вмешательстве», а о честной критике и самокритике среди коммунистов.

Ввиду этой проблемы восстановление всемирной организации всех коммунистических партий в настоящее время не представляется возможным, если только этому шагу не будет предшествовать прояснение и устранение больших существенных разногласий внутри мирового коммунистического движения. Интернационал, в котором сосуществуют друг с другом революционные и оппортунистические, даже буржуазные позиции, невозможен: либо он не сможет выработать революционную ориентацию для мирового движения, либо эта ориентация не будет принята частью партий, либо они вообще не смогут реализовать революционную стратегию со своей организационной структурой, которая часто больше соответствует социал-демократической, чем большевистской партии.

Поэтому воссоздание Коммунистического Интернационала, как бы он ни был необходим, является длительным и сложным процессом, который состоит, прежде всего, в том, что коммунистические партии, приверженные цели социалистической революции и заинтересованные в революционном прояснении решающих вопросов, должны постепенно найти более тесную координацию и обмен содержанием, всё более тесную связь и конкретный поиск сотрудничества. В настоящее время это затрагивает лишь небольшое число сторон. Во многих коммунистических партиях или коммунистических молодежных организациях эта борьба необходима. В то же время в некоторых странах возникают новые коммунистические организации и партии, порывающие с ревизионистскими и оппортунистическими традициями и стремящиеся, как правило, очень ограниченными силами, восстановить движение. С нашей точки зрения, более тесный обмен между всеми последовательными марксистско-ленинскими силами, т.е. также и с небольшими организациями, необходим и должен быть достигнут, не разрывая открытого диалога с теми организациями, которые занимают иные позиции по некоторым вопросам, но в то же время придерживаются основных принципов марксизма-ленинизма: фундаментальное утверждение демократического централизма и партии нового типа, необходимость революции, понимание социалистической экономики как централизованного планирования и обобществления средств производства и т.д. и пролетарский интернационализм (отказ от национализма, отказ от поддержки империалистических войн и т. д.).

Мы, как Коммунистическая организация, также выступаем за такой процесс, и с этой целью мы стремимся к обмену и сотрудничеству с коммунистическими организациями и партиями в других странах, чтобы внести свой вклад в восстановление международного коммунистического движения с нашими ограниченными ресурсами и опытом, полностью осознавая, что мы небольшая организация, который может внести лишь ограниченные ресурсы и опыт в это великое начинание.

1 Карл Маркс и Фридрих Энгельс: Общие статуты и административные декреты Международной ассоциации трудящихся, в: MEW 17, p.440f

2 Карл Маркс: Инаугурационная речь Международной ассоциации рабочих, MEW 16, стр. 13.

3 Коммунистический Интернационал 1919: Руководящие принципы Коммунистического

Интернационала, онлайн: https://www.international-communist-party.org/BasicTexts/Deutsch/19Richtl.htm , по состоянию на 2.5.2023.

4 Резолюция об условиях приема в члены Коммунистического Интернационала, онлайн:

https://www.1000dokumente.de/pdf/dok_0010_int_de.pdf, по состоянию на 2.5.2023.

5 Коммунистический Интернационал 1925: тезисы о большевизации коммунистических

партий, онлайн: https://ia902206.us.archive.org/17/items/protokolle-der-kongresse-der-

kommunistischen-internationale/Thesen%20%C3%BCber%20die%20Bolschewisierung%20der%20kommunistis

chen%20Parteien.pdf, проверено 2.5.2023 , стр. 8.

6 Там же, стр. 35 и далее.

7 Там же, стр. 38.

8. Ср.:Осип Пятницкий 1932: Большевизация коммунистических партий капиталистических стран путем преодоления социал-демократических традиций. Издательский кооператив иностранных рабочих в СССР, Москва.

8. «Главная задача социал-демократии в настоящее время состоит в том, чтобы нарушить существенное боевое единство пролетариата в его борьбе против империализма. Раскалывая и разрушая единый фронт пролетарской борьбы против капитала, социал-демократия служит опорой империализма в рабочем классе», Коммунистический Интернационал 1929: Программа Коммунистического Интернационала, онлайн: https://www.marxists.org/history/international/comintern/6th-congress/index.htm, по состоянию на 2.5.2023.

10Дальнейшее изучение теории «опоры», их связи друг с другом и часто звучащей критики за то, что она привела к недооценке фашистской опасности, должно иметь место в будущем.

11 «Фашистская система — это система прямой диктатуры, идеологически отмеченная «национальной идеей» и представленностью «профессий» (на самом деле представительством различных групп правящего класса). Это система, которая прибегает к своеобразной форме социальной демагогии (антисемитизм, случайные вылазки против ростовщических капиталов и жесты нетерпения по отношению к парламентской «говорильне»), чтобы использовать недовольство мелкой буржуазии, интеллигенции и других слоев общества (…). В то же время фашизм стремится проникнуть в рабочий класс, привлекая в свои ряды наиболее отсталые слои рабочих, играя на их недовольстве, пользуясь бездействием социал-демократии и т. д. Главная цель фашизма состоит в уничтожении революционного рабочего авангарда, т. е. коммунистических секций и руководящих звеньев пролетариата. (…) В периоды острого кризиса для буржуазии фашизм прибегает к антикапиталистической фразеологии, но после того, как он утвердился у руля государства, он отбрасывает свою антикапиталистическую болтовню и раскрывает себя как террористическую диктатуру крупного капитала».

12Там же.

13https://www.bannedthought.net/International/Comintern/Congresses/6/RevMovementI nTheColonies-Comintern-1928-crisp.pdf

14Гектор Маравилло 2017: Колониальная проблема и национальная буржуазия в Ленине и Коммунистическом Интернационале, опубликовано на немецком языке: https://kommunistischepartei.de/diskussion/die-koloniale-frage-und-die-nationale-bourgeoisie-bei-lenin-und-der-kommunistischen-internationale/, по состоянию на 3.5.2023.

15Георгий Димитров 1935: Рабочий класс против фашизма. Доклад на VII Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала, онлайн: http://www.mlwerke.de/gd/gd_001.htm, дата обращения 2.5.2023.

16Там же.

17Там же.

18И это при том, что лозунг Народного фронта был снят в 1939 году после договора о ненападении с Германией. Однако на самом деле политика Коминтерна после вторжения Германии в Советский Союз снова основывалась на политике Народного фронта.

19. Георгий Димитров2003: Дневник Георгия Димитрова, 1933-1949, Йельский университет, стр. 136, 147, 155.

20В переводе с английского: «Нынешняя война империалистическая и несправедливая.

Буржуазия всех воюющих государств должна нести за это ответственность. Эта война

не может быть поддержана рабочим классом этих стран, не говоря уже о его

коммунистических партиях. (…) Эта война коренным образом изменила ситуацию:

разделение капиталистических государств на фашистское и демократическое уже не

действует. В результате приходится менять тактику. Тактика коммунистической партии

воюющих стран на данный момент состоит в том, чтобы разоблачить ее

империалистический характер, заставить депутатов-коммунистов голосовать против

военных кредитов, сказать массам, что война не принесет ничего, кроме лишений и

страданий», Коммунистический Интернационал 1939: Директива Секретариата ИККИ о

начале войны, 8.9.1939, онлайн:

https://www.revolutionarydemocracy.org/rdv6n2/dimitrov.htm , по состоянию на

2.5.2023.

21Коммунистический Интернационал 1935: О деятельности Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, Седьмой Всемирный конгресс.

22 Коммунистический Интернационал 1943: Решение Президиума ИККИ о роспуске Коммунистического Интернационала, 15.5.1943, онлайн: https://www.1000dokumente.de/pdf/dok_0026_auf_de.pdf, по состоянию на 2.5.2023.

23 Иосиф Сталин 1946: Ответ товарища И.В. Сталина на вопрос главного докладчика

английского агентства печати Reuter, в: Сталин: О Великой Отечественной войне

Советского Союза, Издательство литературы на иностранных языках: Москва, с. 55.

24 Димитров 2003, с. 155f

25 Коммунистический Интернационал 1943: Решение Президиума ИККИ о роспуске Коммунистического Интернационала

26 Коммунистический Интернационал 1943: ЗаявлениеПрезидиума ИККИ о роспуске Коммунистического Интернационала, 8.6.1943, онлайн: http://ciml.250x.com/archive/comintern/dissolution_1943.html, по состоянию на 2.5.2023.

27Пальмиро Тольятти 1949: Некоторые проблемы истории Коммунистического Интернационала, онлайн: https://www.associazionestalin.it/IC_5_togliatti.html, по состоянию на 2.5.2023.

28 Мао Цзэдун: Коминтерн давно перестал вмешиваться в наши внутренние дела (26.5.1943), Избранные произведения Мао Цзэдуна, т. VI, Kranti Publications, Андхра-Прадеш, 1990.

29Чжоу Эньлай 1960: Коммунистический Интернационал и Коммунистическая партия

Китая, онлайн: http://www.marx2mao.com/Other/CI60.html, по состоянию на 2.5.2023.

30Ср.: Пятницкий, 1932.

31Костас Сколарикос 2015: Теория и стратегия «еврокоммунизма» для капитала (греч.

«Ευρωκομμουνισμός»). Θεωρία και στρατηγική υπέρ του Κεφαλαίου), Athens, p. 127.

32Иосиф В. Сталин: Из беседы с делегацией ЦК КП Китая в Москве, 11 июля 1949 г.,

онлайн:

https://www.revolutionarydemocracy.org/rdv16n1/china.htm?fbclid=IwAR3iSCbegv-

NwIVCExvpfO47bwZjZdsGzDq1U83dNNHWOCM1T3y1ZBvyxZk, по состоянию на 18.3.2023.

33Например, КПГ, заявившая в июне 1945 года: «Мы считаем, что способ навязывания Германии советского строя был бы неправильным, потому что этот путь не соответствует нынешним условиям развития в Германии. Скорее, мы придерживаемся мнения, что решающие интересы немецкого народа в нынешней ситуации предписывают Германии другой путь, а именно путь установления антифашистского, демократического режима, парламентской демократической республики со всеми демократическими правами и свободами для народа», цитируется по: Обращение ЦК КПГ к немецкому народу о строительстве антифашистско-демократической Германии, 11.6.1945, онлайн: https://www.1000dokumente.de/pdf/dok_0009_ant_de.pdf, дата обращения: 2.5.2023.

34 Коммунистическое информбюро: Резолюция об обмене опытом и координации партий, представленных на заседании, 27.9.1947, онлайн: https://www.1000dokumente.de/index.html?c=dokument_ru&dokument=0029_kim&objec t=context, по состоянию на 2.5.2023.

35 Доклад Жданова, 22.9.1947, онлайн:

https://www.cvce.eu/content/publication/1997/10/13/914edbc9-abdf-48a6-9c4a-

02f3d6627a24/publishable_de.pdf, проверено 2.5.2023, стр. 16.

36 Цитируется по Hans-Jakob Stehle 1982: Togliatti, Stalin and Italian Communism 1943-

1948, Sources and Research from Italian Libraries and Archives, vol. 62, p. 322f.

37 Там же, стр. 329

38 Ср. Билл Блэнд 1998: Коминформ борется с ревизионизмом, онлайн: https://www.marxists.org/history/erol/uk.postww2/bland-cominform.pdf, по состоянию на 3.5.2023, стр. 4.

39 В переводе с английского: «Не будет преувеличением сказать, что наметилась тенденция к пересмотру марксизма-ленинизма, к отклонению, как это было с браудеризмом в Соединенных Штатах. После войны некоторые коммунисты считали, что впереди мирный, парламентский период умиротворения классовой борьбы — наметился уклон в сторону оппортунизма и парламентаризма. во французской партии, итальянской партии, как и в других партиях», zit.n. Там же, стр. 5.

40 Там же, стр. 9 и далее.

41 В переводе с английского: «Английские коммунисты в программе своей партии должны открыто сказать, что лейбористы вовсе не социалисты, а на самом деле являются левым крылом Консервативной партии. Необходимо яснее сказать, что при лейбористском правительстве капиталисты чувствуют себя очень хорошо, и их прибыли продолжают увеличиваться и что уже один этот факт говорит о том, что лейбористы ни в коей мере не собираются строить социализм». Английские коммунисты должны ответить на это в своей программе, что они не хотят ослаблять парламент, что Англия должна прийти к социализму своим путем, а не путем, пройденным Советской властью, а демократической республикой, которой будут руководить не капиталисты, а представители народной власти, т. е. коалиция рабочих. рабочая интеллигенция, низшие классы городов, а также крестьяне. Коммунисты должны заявить, что эта власть должна действовать через парламент». из: Иосиф В. Сталин и Гарри Поллитт: Британский путь к социализму, онлайн: https://www.marxists.org/history/erol/uk.postww2/stalin-pollitt.pdf, по состоянию на 3.5.2023.

42. Ленин: «Левый радикализм», «Детская болезнь в коммунизме», LW 31, стр. 67 и далее.